Имя: Раиль
Здравствуйте. Мне 18 и я из России . Может я слишком молод , чтобы думать и рассуждать об этом или просто еще не созрел , но мне не нравиться жить в России . За пределами страны я никогда не был , но это не мешает мне думать о переезде. Коротко опишу , что мне не нравиться : Российский менталитет , законодательство , отношение к гражданам , медицина(в которой, есть определенные планы больных ,что обязательно должно быть, например , не меньше 500 больных ВИЧем и так далее) , коррупция повсюду , неравенство(если сын чиновника собьет кого-нибудь , ему за это ничего не будет , но я могу и ошибаться) . Через несколько лет планирую путешествовать по миру , найти подходящую мне страну. Вопрос в том , что меня не поймут родственники и родители . Родителей тоже не хочется оставлять, да и родственников тоже , получиться я стану эгоистом , переехав в другую страну , понятно , что буду приезжать , но этого будет мало . Я не один в семье . Есть еще брат и сестренка. Им 23 и 5 . Родителям 55 и 45 лет. Не знаю как мне поступить...
3 ответа на "Переезд в другую страну"
Каждый народ достоин своего правительства. Правительство — это наше зеркало. Так что есть еще одна пословица: нечего на зеркало пенять, коль рожа крива!
Для начала, попытайтесь поехать за границу на время учебы. А там будет видно.
Вы заблуждаетесь насчет счастья за границей! И как бы менталитет другой страны не превратил бы из Вас шовиниста!
Про учебу Вы вообще ничего не сказали. А без образования Вам вообще ничего не светит в чужой стране.
Ехать или не ехать — дело Ваше. Позвольте привести высказывания Ф. М. Достоевского о русских и о западе:
«…наша сущность, в этом отношении, бесконечно выше европейской. И вообще, все понятия нравственные и цели русских — выше европейского мира. У нас больше непосредственной и благородной веры в добро как в христианство, а не как в буржуазное разрешение задачи о комфорте».
«все-таки наш народ безмерно выше, благороднее, честнее, наивнее, способнее и полон другой, высочайшей христианской мысли, которую и не понимает Европа с ее дохлым католицизмом и глупо противоречащим себе самому лютеранством!».
«…Через три месяца — два года как мы за границей. По-моему, это хуже, чем ссылка в Сибирь. Я говорю серьезно и без преувеличения. Я не понимаю русских за границей. Если здесь есть такое солнце и небо и такие — действительно уж чудеса искусства, неслыханного и невообразимого, буквально говоря, как здесь во Флоренции, то в Сибири, когда я вышел из каторги, были другие преимущества, которых здесь нет, а главное — русские и родина, без чего я жить не могу. Когда-нибудь, может быть, испытаете сами и узнаете, что я не преувеличиваю для красного словца…»
«…теперь все помутилось, то есть, впрочем, оно и никогда в порядке‑то особенном не было. Русские люди вообще широкие люди широкие, как их земля, и чрезвычайно склонны к фантастическому, к беспорядочному; но беда быть широким без особенной гениальности…»
И вот, не сочтите за труд, прочитайте. Попалась мне на глаза одна статья — размышление «ДОСТОЕВСКИЙ О ЗАПАДЕ Или, почему Запад не любит Россию?» Есть над чем подумать:
……….И на самом деле как отвечает Запад на вопрос о смысле жизни? Очень просто и ясно: жить — это значит потреблять блага. Жить в своё удовольствие. Кто же откажется от удовольствия?! ………..
Во-первых западная католическая ветвь христианства развивалась на «обломках» римской империи, где традиции юридизма были необычайно сильны. Из этого следует, что этносы, составившие Западную Европу, формировались в силовом поле римского права с его непременным набором юридических процедур. На такой почве и возник западный человек, пропитанный юридическим началом до уровня инстинкта.
У славян языческое понятие права-правды органично вплеталось в обрядовую ткань жизни и держалась в ней опытом языческой веры. Без этой веры нет и права-правды. Процедура правосудия была не процедурой формальной, юридической, а действием мистическим, сакральным. Кстати, такова «правда» всех без исключения языческих народов – мистическими действиями (жертвой «для») получить от божества благоволение и тому подобное благо.
Поэтому инстинктивный порыв русского народа к праву-правде как был в дохристианский период обусловлен мистическим чувством, так он и остался мистическим чувством в православном сознании, только понятие жертвы изменилось. Она стала бескорыстной, не «для», а «во имя» и в вере перешла в инстинкт, точно так же как юридизм вошел в инстинкт западного человека.
Когда отпадает западный человек от Бога, сознание его, душа его легко и естественно принимает законы человеческие, всю юридическую кухню положительного законодательства.
У русского человека такого естественного замещения не происходит, потому, как невозможно формализовать отношения между отцовством (Богом) и сыновством (людьми).
На этой мистической почве формировался русский суперэтнос в отличие от европейского. Подчеркнем еще раз: не в юридической процедуре вины (обвинения в грехе) и ответственности за провинность искал разрешения дух русского народа, а в справедливости, основанной на отцовской любви к чадам своим. Рассудить по справедливости – это и есть совершить акт любви, по- другому сказать, это — из жалости сужу, но и раскаяние принимаю в семеро большей любовью, чем мера греха.
Вот в чем разница! И это различие между Западом и Православием проходит не в идеологии и даже не в физическом пространстве, а на уровне инстинкта, то есть там, где совесть судит. Если западный человек в процессе социально-политической эволюции подчинил свою совесть положительному законодательству, то русский человек совестью своей вопиёт к Богу, а не к законодателю.
Нужно ясно сознавать, что западная цивилизация, по сути своей, эвдемоническая. Прогресс в понимании этой культуры есть поиск путей увеличения счастья для каждого человека. Разумеется «счастья» измеряемого достатком, ведь ничего иного рационализм предложить не может. Всё остальное с точки зрения рационалиста сущая блажь, глупость, расстроенные нервы.
Дело в том, что жажда земных благ тянет нас к Европе, а наша православная душа создает такие установки в нашей совести, которые нужно сломать, чтобы исполнить уставы Запада. Отсюда русский человек душевно так страшно изломан, что этот излом вызывает отторжение у «цельного» западного человека.
Ведь и на самом деле протестантизм разрешил дилемму между стяжанием благ земных и благ небесных тем, что вывел такую формулу, что де, кого бог любит тому и дает богатство, а кого не любит, того погружает в пучину бедность и болезней. Поэтому западный человек внутренне цельный, Цельный, но не здоровый!
Он в душе своей христианского Бога давно заменил нравственными принципами, а богатство оправдал Божьей благодатью, Так что западный человек вовсе не безнравственный человек, даже напротив — протестантизм требует нравственности из тех же самых соображений, из которых люди подчиняются законам положительным. Однако стяжание благ земных эта нравственность не отменяет, а ставит их в заслугу. Материальный достаток, становится как бы вещественной проекцией нравственности западного человека. Получается так: к чему тянет тело со своими ненасытными потребностями, то и поощряется богом. В этой гармонии тела, души и духа целостность западного человека.
Поэтому на Западе естественном образом привился черенок от идей эпохи Возрождения – гуманизм, а в России он остается не понятым ни рассудком, ни сердцем. Спроси любого просвещенного русского человека, что такое гуманизм, и ты получишь ответ: гуманизм – это человеколюбие. На самом деле гуманизм – это вера в человеческий разум, вера, доведенная до Абсолюта. Иначе сказать, Разум – это Бог гуманиста!
В то же время гуманизм не есть мировой закон обязательный для всякого здравомыслящего – это закон, придуманный человеком и потому с точки зрения какого-нибудь людоеда из племени «мумбу-юмбу» современные войны устроенные самыми гуманистическими цивилизациями Европы и Америки покажутся верхом дикости, варварства. Язычники — людоеды не понимают и не принимают ценности гуманитарной цивилизации, из-за которых в войнах гибнут тысячи, а иногда миллионы людей. Людоеды считают дикостью, когда убивают такое количество людей, что их просто невозможно съесть.
Гуманизм в понимании этих племен заключается в том, чтобы не убивать больше людей, чем сможешь съесть. Гуманность совершенно близкая к природе: ни один хищник не охотится, если он сыт. Только цивилизованные народы занимаются массовыми убийствами и при этом, будучи совершенно сытыми!
Вот почему профессор Московской Духовной Академии, доктор богословия, доктор филологических наук. М.М. Дунаев, в своем капитальном труде «Вера в горниле сомнений», так определил гуманизм: Первым гуманистом в мире был дьявол, утверждавший возможность для человека обойтись собственными силами, без Бога. За ним следовали те, кто стремился утвердить бытие на безбожной основе — начиная с духовных вождей Возрождения».
Но если это так, то есть если прав профессор, а за ним и Православная церковь в своем определении гуманизма, то ведь из этого мы должны сделать очень важные политические и экономические выводы. Да и как же иначе, если власть в лице её высших руководителей присутствует при богослужениях, если из государственной казны выделяются средства для строительства храма и так далее?
Можно, конечно, всё списать на политический цинизм, то есть выгодно политикам заручиться поддержкой церкви для достижения практических, то есть «земных целей». Но, что возможно для политиков не может быть приемлемо для церкви. Это следует из евангелия о разделения властей:
«… покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу».(Мф.22)
И самый главный вывод, устрашающей в своей основе, заключается в том, что добиваться любви Запада есть ни что иное, как добиваться любви сатаны. Нужно научиться договаривать все до конца, а не останавливать себя на полуслове, замирая от страха, что логика рассуждений приводит к страшным выводам.
Существует расхожее представление о том, что церковь и вообще любая положительная религия нужна для смягчения нравов. Для насаждения в народе нравственной «рассады». Очевидна попытка власти превратить церковь в один из институтов социально-нравственного научения. Так оно и произошло на Западе.
На самом же деле такое утилитарное понимания религии, а православия в особенности, есть ни что иное, как насмешка над Богом. Получается так: верую не потому, что Бог есть, а потому что вера мне полезна, да и полезна то в чисто утилитарном смысле: здесь и сейчас. На самом деле мораль и нравственность имеет еще меньшее отношение к православию, чем березовое полено к березняку. Березняк растет не ради полена. В нем, как и во всем живом есть самосущная цель. Так и православие без веры в таинства Христовы и воскресения из мертвых – ничто! Самосущная цель христианства запечатлена в Символе Веры, а мораль и нравственность – это поленья от веры.
Если глубоко вдуматься то мораль и нравственность меньше всего занимает православное самосознание, его больше всего волнует спасение души. Необычайно жестоким был псалмопевец Давид. Как повествует Библия, взяв Аммонитский город Раву: «народ, бывший в нем, он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими».
Не менее жестоким был и Иван Грозный, сочинявший удивительную духовную музыку, истово справлявший все каноны церковного устава и вместе с тем…
Да вот именно и вместе с тем ни в грош не ставил жизнь человеческую – главное и святое что только есть в гуманизме!
Во многих помещичьих усадьбах в крепостнической Руси колоды и цепи были обычным обиходным инструментом воспитания крепостных крестьян и все это прекрасно уживалось с ежедневными молитвами бар и поголовным причастием таинств Христовых всех от бар и до крестьян.
Высокий духовный уровень русского народа и раньше и сейчас был и остается уделом не многих. Вот и получается, что «духовный березняк» рассматривается нами исключительно как отличное топливо для печей и каминов. Пользы ради. Пользы ради и церкви строят, да пользы не видно ни раньше, ни теперь. Пользы именно в утилитарном смысле, пользы как инструмента насаждения в обществе гуманизма, то есть того, что противно православию.
Нравственными людьми были и атеисты. Вспомните Павку Корчагина из романа Николая Островского «Как закалялась сталь» заклавшего себя на алтаре строительства коммунизма, то есть рая на земле. А Нагульнов, Довыдов из «Поднятой целины» Шолохова? В революцию пошло много именно совестливых людей. Чернышевский поражал всех, даже конвойных солдат своей глубокой нравственностью настолько, что конвойные отправлявшие его в ссылку считали Чернышевского святым. А ссыльные декабристы? Такое понимание святости очень показательный факт по части состояния массового отношения русского человека к христианству «Причина проста: нравственная жизнь человека принадлежит не духовному, но душевному уровню его бытия». (М.М.Дунаев).
Вера и не ставит себе цель сделать человека гуманистом, у неё цель иная надмирная. Если не принять этой цели, то вера превращается в абсурд.
Вот этот абсурд веры в глазах неверующего человека и есть один из разломов общества, а у русского полувера этот разлом проходит по душе его и, таким образом, формирует не только его быт, но и отношение к обществу, государству.
Как же это может понять и принять западный человек новой гуманистической формации? Для западного человека все кто веру ставит выше морали и нравственности – дикари! Западный человек и на Бога накинул узду морали и нравственности, то есть и Бог их должен соблюдать законы физики и законы морали. Бог западного человека с этим согласился и благословил свой народ. Оставалось только громко на весь мир провозгласить, что прежний Бог умер! Что и сделал Ницше. А дальше все просто – раз Бога нет, то на его место становится человек и им созданный Закон.
Западная культура давно сделала религию служанкой общественно-политического устроения и поставила церковь на службу своим надобностям. Конечно православное, подлинное разделение властей, кажется, западному человеку нелепым и странным, если не сказать больше.
Значительная часть русского православного этноса стремительно переходит на атеистические, толстовские позиции и тем самым смыкается с Западом. Западу это нравиться, он приветствует это.
«Во всем остальном, в нашем искусстве, а особливо в промышленности и уж тем более в финансах, устроенных на европейский манер, Европа нас готова хвалить, по головке гладить, но своими нас не признает, презирает нас втайне и явно».- Пишет Достоевский в своих «Дневниках…»
Рационализм проникает во все поры русского человека. Церковь, стараясь шагать в ногу со временем, становится служебной, но не по отношению к Христу, а по отношению к власти. Так мне представляется. Рад был бы ошибиться. Хотя о будущем повреждении церкви писали еще евангелисты.
Наши доморощенные либералы уверяют нас в том, что западный человек – это человек свободы. Но что такое свобода по европейски, как не всецелое и раболепное следование человеческим законам? Что такое либерализм в реальности? Это принцип подчинения внешнему принуждению (юридизм) при полной свободе внутреннего человека. Современный философ Славой Жижек определил этот принцип так: «Рассуждайте сколько угодно и о чем угодно, только повинуйтесь!» Отсюда свобода слова, не сдерживаемая ни какими нравственными соображениями, а продиктованная единственно сиюминутной выгодой, или выплеском неконтролируемых ни чем эмоций.
Свобода в православном понимании невозможна вне Христа. Принцип православия заключается в не рассуждающем повиновении заповедям Христовым. Иначе сказать: пусть терпит ущерб закон, но торжествует моя христианская совесть. Совесть же в отличие от разума подобна инстинкту – она не рассуждает, а действует поверх сознания. Вместе с тем Достоевский заметил прозорливо: «Совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного». Заблудиться и оправдаться перед самим собой за любое преступление хотя бы тем, что «среда заела», не сам, мол, волей своей, а по обстоятельствам.
«Есть только подлое устройство среды, а преступлений нет вовсе», — так говорит совесть, лишенная Бога и соответственным образом организует среду своего обитания, то есть определяет не только социально-политическое, но и экономическое устроение государства. Все и либералы, и коммунисты начинают усиленно исправлять среду обитания, руководствуясь ложной связью между достатком и нравственностью человека. Православие переносит принцип подчинение из внешнего мира человека в мир внутренней и таким образом делает внешнего человека рабом внутреннего, или духовного человека.
Прочитайте планы нашего правительства на ближайшую перспективу, и вы увидите в них извечную «песню» рационалистов о том, что среда делает человека – человеком же или преступником. Правительство пытается изменить среду жизни, дать человеку всего и много-много и думает, что этот человек самым расчудесным образом превратится в высокопорядочного, высокоморального, работящего человека. Вера в то, что внешние обстоятельства играют решающую роль в становлении социально ответственного человека, особенно утвердилось в нашем сознании с коммунистической идеологией, побочной дочерью все той же эпохи Просвещения.
Разумеется, речь идет только об абсолютизации принципов, будь то принцип коммунизма, социализма или капитализма. Требовать от изломанного историей и душевно надорванного человека радости по поводу «рая в шалаше» такой же абсурд, как думать о том, что если свинью посадить за стол она через пару десятилетий станет благородной особой. Не в противопоставлении материального и духовного в человеческом бытие, а в их органическом синтезе (Христос) разрешение этого мнимого противоречия. Перекладывание всего и вся на внешние обстоятельства есть ни что иное, как попытка избежать ответственности за свою судьбу, обвиняя в своих бедах некие безличные силы или ближайшего начальника, или очередного «царя».
«Понимание свободы, основанное на принципе полнейшего удовлетворения земных потребностей человека, ложно и ведёт к ещё большей несвободе и кровавым трагедиям», – говорил преподобный Исаак Сирин. Да ведь это и понятно, где стяжание материального достатка, там и спутница этого стяжания зависть. Зависть, слишком человеческое чувство, чтобы преодолеть его на путях удовлетворения потребностей. Ведь это всё равно, что давать для питья солёную воду, жаждущему человеку.
Что из этого получается в лучшей из всех западных культур, восходящего потребления – Америке, хорошо сказал писатель Владимир Буковский в своем романе «Московский процесс»:
«Не знаю, быть может, в начале века Америка была страной свободы, но слушать сегодня эти слова без смеха невозможно. Трудно представить себе нацию, более порабощенную любой, самой идиотской модой, любой горсткой ничтожнейших шарлатанов, эту моду придумавших. В конечном итоге — своей погоней за успехом. Да ведь и успех, понимаемый столь трехмерно, вневременно, может быть лишь сугубо материальным, не выходящим за рамки известной русской присказки: Лучше быть здоровым, но богатым, чем бедным, но больным. Удивляться ли, что при всей этой погоне за счастьем американцы в массе своей — люди глубоко несчастные, не удовлетворенные своей судьбой, часто осажденные проблемами, которые они сами же и создают, бесконечно ищущие самих себя и ничего не находящих. Отсюда и процветание всяческих гуру, психоаналитиков, сект и прочих спасителей людей от самих себя, без которых не может обойтись, кажется, добрая треть американского населения. Порою создается впечатление, что американцы, будучи не способны вынести бремя свободы, просто ищут, кому бы отдаться в рабство.
Рабство порождает насилие. Ростки болезни потребительской идеологии видны и у нас уже невооруженным глазом. Перечислять их нет нужды, та же мода, те же гуру и самые дикие суеверия на фоне, казалось бы, беспричинной агрессии. Беда в том, что мы по природе своей доверчивы и потому нет более истовых адептов всего этого вселенского хлама, чем русский человек. А русский человек без Бога в душе – об этом говорил еще Достоевский, самое страшное существо на земле. И это понятно – химеры начинают выть не только на соборе Нотр-Дам де Пари, а в каждой русской душе, потерявшей Бога.